I

Он ироничен и раним –
изгой, но с гонором пророка.
А на челе – печать порока.
А над челом ущербный нимб.

Над чем кудахтала толпа
(смех – упоителен и гладок),
когда вела, влекла в распадок
его сугубая тропа?

…Трофей солёной горестьбы
из недр зловещего ущелья
(что, собственно, и было целью) –
есть жёсткий промысел судьбы…

Нежны души колокола
в стихах, простёганных печалью.
Сё – зеркало и зазеркалье –
за гранью – (вне!) – добра и зла.

                         (27.08.97 - 23.02.98)

                     I I

                                         Женьке Сёмину

Лишь он, лишённый благодати
мирской – (что: сорный лист с куста!)
поэт и сам себя издатель
(что, кстати, тоже – суета);
лишь он, блаженный, аки – чадо
(покуда – спит или – нетрезв),
за чудом мчавший сгоряча, да
отчаявшийся – наотрез;
лишь он, глашатай вздорных истин –
(непрописных: на срыв основ) –
(за то и миру ненавистен
что возмущал мещанских снов
струенье); страждник нелюбезный;
чужой трагедии должник, -

лишь он достоин звездной бездны
(из коей, собственно, возник).

                       III –1999

Неправильный сонет для Женьки Сёмина

Вобрать в себя всю мерзость мира
и бренность розной суеты,
покуда трепетная лира
ещё тревожит плоть эфира,
ещё дрожит в руце; и ты
покуда в силах с нею сладить,
со словом скользким совладать:
листай вчерашние тетради,
не смей: о славе и награде, -
сумей: о – завтрашнем. Видать,
прожить не вопреки, но: ради, -
и есть Господня благодать.

Да не коснется никогда
тебя – бессилие стыда!

                       (февр.) - 15 –16.11.1998

к стихам других лет